На горизонте, улетая,
Поднялась тучка на простор,
Ты скажешь, девушка нагая
Встаёт из голубых озёр.
Она спешит уже открыто,
Её зовёт голубизна,
Как будто это Афродита,
Из пен воздушных создана;
Какие принимает позы
Стан этот, гибкий, как копьё,
Заря свои роняет розы
На плечи белые её.
Та белизна сродни виденью
И расплывается туман,
Корреджио[1] так светотенью
Окутал Антиопы стан.
Она в лучах необычайна,
В ней все сиянья, все мечты:
То — вечной женственности тайна,
То — отблеск первой красоты.
Я позабыл оковы тела,
И, на крылах любви взнесён,
За ней мой дух несётся смело
Лобзать её, как Иксион[2].
Твердит рассудок: «Призрак дыма,
Где каждый видит, что желал;
Тень, легким ветерком гонима,
Пузырь, что лопнул и пропал».
Но чувство отвечает: «Что же?
Не такова ль и красота?
Она была, но вот — о Боже! —
Взамен осталась пустота.
Ты, сердце, жадно до созвучий,
Так будь же светом залито,
Люби хоть женщину, хоть тучи…
Люби! — Всего нужнее то!»