Цветы зла. Французская поэзия 19 века
Главная | Регистрация | Вход
Приветствую Вас Гость | RSS
III. КИТАЙСКИЕ ТЕНИ


     Что испытываешь при этом? Что видишь?  Чудесные  вещи,  не  правда  ли?
Необыкновенные зрелища? Это красиво? Страшно? Опасно? Вот  вопросы,  которые
новички обыкновенно задают искушенным с любопытством, не лишенным некоторого
страха. Такую же ребяческую  жажду  знания  обнаруживают  люди,  никогда  не
покидавшие своего угла, при встрече с человеком, возвращающимся  из  далеких
стран. Они отождествляют опьянение гашишем с чудесной  страной,  с  обширным
театром,  где  действуют  факиры  и  жонглеры,  где  все   полно   чудес   и
неожиданностей.  Но  это  предрассудок,  глубокое  заблуждение.  И  так  как
большинство читателей и любопытных связывают слово "гашиш" с  представлением
об удивительном, хаотическом мире, с ожиданием волшебных снов (или,  вернее,
галлюцинаций, которые, впрочем, встречаются реже, чем  предполагают),  то  я
сразу отмечу существенное различие  между  эффектами,  вызванными  действием
гашиша,  и  явлениями  нормального  сна,   Сон,   это   полное   приключений
путешествие, предпринимаемое каждый вечер, поистине заключает в  себе  нечто
чудесное;  это  -чудо,  ежедневное   повторение   которого   разрушило   его
таинственность. Сны  наши  бывают  двух  различных  категорий.  Одни,  тесно
связанные с обыденной жизнью человека, его заботами, желаниями  и  пороками,
слагаются более или менее причудливым образом из всего того, что он  пережил
за истекший день и что случайно закрепилось в его памяти. Это - естественный
сон, это - выражение самого человека. Но  есть  сон  другой  категории!  Сон
нелепый, неожиданный, не имеющий никакой связи с  характером,  с  .жизнью  и
страстями спящего! Этот сон, который я  назову  иероглифическим,  знаменует,
очевидно,  сверхъестественную  сторону  бытия,  и  именно  потому,  что   он
абстрактен, древние признавали его божественным, пророческим. Не находя  для
него естественных объяснений, они подыскивали причину, лежащую вне человека:
и даже в настоящее время, не говоря уже о снотолкователях, существует  школа
философов,  которая  находит  в  такого  рода  сновидениях  то  упреки,   то
наставления, в общем  -  нравственно-символическую  картину,  возникающую  в
мозге спящего человека. Это - словарь, который нужно  изучить,  таинственный
язык, ключ к которому могут найти только мудрецы.
     В опьянении гашишем нет ничего  подобного.  Мы  не  выйдем  за  пределы
естественной мечтательности. Весь период опьянения является,  правда,  одной
непрерывной, необъятной грезой благодаря силе красок и  быстроте  концепций;
но она сохранит индивидуальность самого мечтателя.  Человек  ищет  сна,  сон
овладевает человеком,  но  этот  сон  будет  настоящим  сыном  своего  отца.
Пребывая    в    бездействии,    человек    искусственным    путем    вводит
сверхъестественное в свою жизнь и в  свое  мышление;  но  несмотря  на  этот
внешний, спонтанный подъем его чувств, он остается тем же человеком, тем  же
числом, лишь возведенным в  очень  высокую  степень.  Он  порабощен;  но,  к
несчастью,  порабощен  самим  собою,  той   частью   своего   "я",   которая
господствовала в нем; он хотел сделаться ангелом, а стал  зверем,  в  данный
момент  могущественным  зверем,  если  только  можно   назвать   могуществом
чрезмерную  чувствительность   при   отсутствии   воли,   сдерживающей   или
направляющей ее.
     Пусть же светские люди, непосвященные, желающие  ознакомиться  с  этими
исключительными наслаждениями, твердо запомнят, что они не найдут  в  гашише
ничего чудесного, ничего, кроме чрезвычайно яркой действительности.  Мозг  и
весь организм,  на  которые  действует  гашиш,  дают  только  свои  обычные,
индивидуальные  проявления,  правда,  более  интенсивные   как   по   своему
количеству, так и по своей силе,  но  всегда  верные  своему  происхождению.
Человек не может освободиться  от  фатального  гнета  своего  физического  и
духовного темперамента: для  чувств  и  мыслей  человека  гашиш  будет  лишь
зеркалом - зеркалом увеличивающим, но совершенно гладким.
     Вот перед вами это вещество: комочек  зеленой  массы  в  виде  варенья,
величиной с орех, со странным запахом, возбуждающим некоторое  отвращение  и
даже; позыв к тошноте,что, впрочем, вызывает даже самый тонкий  запах,  если
довести до крайности его силу и, так сказать, уплотнить его. Я позволю  себе
заметить мимоходом, что это утверждение может быть  превращено  в  обратное:
самый противный, самый отталкивающий запах, быть может, способен стать  даже
приятным, если довести до минимума его свойства  и  силу  распространения...
Итак, вот перед вами источник счастья! Оно умещается  в  чайной  ложке,  это
счастье, со всеми его восторгами, его безумием и ребячеством! Вы можете  без
страха проглотить его: от этого не умирают. Ваши физические органы нисколько
от него не пострадают. Впоследствии слишком частое обращение  к  его  чарам,
быть может, ослабит силу вашей воли, быть может, принизит вашу личность;  но
кара  еще  так  далека,  и  предстоящее  разрушение  организма  так   трудно
предсказать с уверенностью! Чем же вы рискуете? Завтра вы будете чувствовать
только слабость, нервное утомление.  Разве  вы  не  подвергаетесь  ежедневно
более тяжким терзаниям из-за менее заманчивой награды? Итак, это решено:  вы
разводите вашу порцию масляного экстракта в чашке кофе,  чтобы  придать  ему
больше силы и обеспечить более быстрое всасывание; необходимо позаботиться о
том, чтобы желудок ваш был свободен, отложив  ваш  обед  до  девяти  или  до
десяти часов вечера: нужно  предоставить  яду  полную  свободу  действия;  в
крайнем случае, вы подкрепитесь через час после приема легким супом.  Теперь
вы достаточно подготовлены для столь далекого  и  необычайного  путешествия.
Свисток   дан,   паруса   натянуты,   и   вы   пользуетесь   перед   другими
путешественниками тем удивительным преимуществом, что сами не  знаете,  куда
едете. Ведь вы хотели этого: да здравствуют роковые силы!
     Я полагаю, что вы позаботились  о  выборе  благоприятного  момента  для
этого фантастического путешествия. Полнота оргии возможна только при  полной
свободе. Вы должны иметь в виду, что в гашише, как в увеличительном зеркале,
принимает чудовищные размеры не только сам находящийся в его  власти,  но  и
все окружающее его - обстоятельства  и  среда;  у  вас  не  должно  быть  ни
обязанностей, требующих срочного и точного исполнения, ни семейных забот, ни
любовных  терзаний.  Не  нужно   забывать   этого.   Заботы,   беспокойство,
воспоминание об обязанностях, угнетающих ваши волю и внимание, будут звучать
среди ваших  приключений  точно  погребальный  звон  и  отравлять  вам  ваше
удовольствие. Беспокойство превратится в жуткий страх, печаль - в муку. Если
все эти предварительные rpeanb`mh соблюдены, если стоит хорошая погода, если
вы находитесь в благоприятных условиях, например  среди  живописной  природы
или в поэтически обставленном помещении, если притом вы  имеете  возможность
слушать музыку, то у вас есть все, чего можно пожелать.
     В опьянении гашишем наблюдаются обыкновенно три легко различимые  фазы,
и  первые  симптомы  первой  фазы  представляют  у  новичков   необыкновенно
любопытное зрелище. Вам приходилось, вероятно, слышать рассказы  о  чудесном
действии гашиша: ваше воображение заранее создало представление 'о  каком-то
идеальном  состоянии  опьянения:  вы   с   нетерпением   ждете,   будет   ли
соответствовать действительность вашим ожиданиям, Этого достаточно, чтобы  с
самого начала уже вызвать  у  вас  беспокойство,  весьма  благоприятное  для
подчинения всепокоряющему яду. Большинство  новичков  в  первой  фазе  этого
посвящения  жалуется  на  медленность  действия  гашиша;  они  ждут  его   с
ребяческим нетерпением, и когда ожидаемые явления не наступают, они начинают
издеваться и изливать свое неверие, очень забавное  для  ветеранов,  которым
хорошо знакомы все фазы действия гашиша.
     Первые признаки, подобно симптомам давно ожидаемой грозы, появляются  и
разрастаются на  фоне  этого  самого  неверия.  Ваше  насмешливое  недоверие
превращается  в  веселость,  бессмысленную  и  неудержимую.   Эти   приступы
беспричинной веселости, которых  вы  почти  стыдитесь,  упорно  повторяются,
сменяясь  приступами  оцепенения,  во  время  которых  вы  тщетно  пытаетесь
сосредоточиться.  Самые  простые  слова,   самые   обыденные   представления
принимают какую-то новую и крайне странную окраску; вас поражает  даже,  что
вы не замечали этого раньше и находили их такими  простыми.  В  вашем  мозгу
непрерывно  создаются  самые  непредвиденные  ассоциации  и   сопоставления,
бесконечная игра слов, полные  комизма  сцены.  Демон  окончательно  овладел
вами; бесполезно бороться против этой веселости, мучительной,  как  щекотка.
Время от  времени  вы  смеетесь  над  собою,  над  собственной  глупостью  и
безумием, и ваши сотоварищи, если они у вас есть, также будут  смеяться  над
вашим состояньем и над своим собственным; но так как они смеются добродушно,
то вы не сердитесь на них. Эта странная веселость - то затухающая, то  вновь
вспыхивающая,  эта  радость,   смешанная   с   болью,   эта   неуверенность,
нерешительность длятся обыкновенно недолго,
     Вскоре  связь  между  мыслями  становится  так   слаба,   общая   нить,
руководящая вашими восприятиями, так трудно уловима, что разве  только  ваши
сотоварищи в состоянии понимать  вас.  Но  и  это  нет  никакой  возможности
проверить:  быть  может,  им  только  кажется,  что  они  понимают  вас,   и
заблуждение это обоюдное. Все эти безумства, эти взрывы  хохота,  производят
на зрителя, не охваченного опьянением, впечатление  настоящего  сумасшествия
или какой-то дикой забавы  маньяков,  Точно  так  же  благоразумие  трезвого
свидетеля, правильное течение его мысли  забавляют  и  развлекают  вас,  как
проявления особенной формы безумия. Вы поменялись ролями.  Его  хладнокровие
толкает вас к самой резкой иронии. Не правда  ли,  что  положение  человека,
охваченного безумной веселостью, непонятной для того,  кто  не  находится  в
таком же состоянии, глубоко комично? Безумный начинает смотреть  с  жалостью
на разумного, и с этого момента идея собственного  превосходства  появляется
на горизонте его интеллекта.  Идея  }r`  будет  развиваться,  расширяться  и
взорвется, как метеор.
     Я был свидетелем подобной  сцены,  в  которой  действующие  лица  зашли
довольно далеко; но смешная сторона ее  была  понята  только  тем,  кто  был
знаком, хотя бы по наблюдениям над другими,  с  действием  гашиша  и  с  той
огромной разницей  душевного  диапазона,  которую  он  создает  между  двумя
людьми, приблизительно равными в нормальном состоянии.  Известный  музыкант,
совершенно  незнакомый  со  свойствами  гашиша,  попадает  в  общество,  где
несколько человек уже приняли наркотик.  Ему  стараются  объяснить  чудесное
действие этого вещества. В ответ на эти удивительные  рассказы  он  томно  и
любезно улыбается, как человек, желающий немного порисоваться. Но чувства их
обострены действием  яда;  они  насквозь  видят  его  внутреннюю  усмешку  и
отвечают ему оскорбительным смехом. Эти взрывы радости, эта игра  слов,  эти
искаженные лица, вся эта нездоровая атмосфера раздражают его, заставляют его
заявить им, что все это - довольно плохие шутки, вероятно, утомительные  для
самих шутников. Точно блеск молнии, все лица озаряет взрыв  хохота.  Веселье
удвоилось. "Эта шутка, быть может,  доставляет  удовольствие  вам,-  говорит
он,- но мне -  нисколько"..  -  "Вполне  достаточно,  чтобы  она  доставляла
удовольствие нам",- отвечает кто-то с присущим больному эгоизмом.  Не  зная,
имеет ли он дело с настоящими сумасшедшими или с симулирующими сумасшествие,
наш герой полагает, что благоразумнее всего удалиться;  но  кто-то  запирает
дверь и прячет ключ. Другой, опустившись перед ним на колени, просит у  него
прощения от имени всего общества и дерзко, хотя  и  со  слезами  на  глазах,
заявляет ему, что все они, глубоко скорбя о его духовной ограниченности, тем
не менее относятся к нему с искренней симпатией. Он покоряется  и  остается;
он уступает даже настойчивым просьбам - усладить их своей  игрой,  Но  звуки
скрипки, разливаясь по зале, точно разносят новую заразу и охватывают (слово
недостаточно сильно) одного за другим  больных.  Раздаются  хриплые  вздохи,
громкие рыдания, слезы текут ручьями. Изумленный скрипач останавливается  и,
подойдя к тому, чей восторг был наиболее шумен, спрашивает, что с ним и  чем
можно помочь ему? Один из присутствующих, хорошо знакомый с этими явлениями,
предлагает лимонад и фрукты. Но больной,  охваченный  экстазом,  смотрит  на
обоих с невыразимым презрением. Лечить человека, который  болен  от  избытка
жизни, от безмерного счастья!
     Как  "видно  из  этого  эпизода,   какое-то   удивительное   благодушие
окрашивает собою все другие чувства, вызываемые гашишем,- благодушие мягкое,
ленивое,  немое,  обусловленное  расслаблением  всей  нервной   системы,   В
подкрепление этого наблюдения я приведу рассказ моего знакомого, испытавшего
это состояние опьянения.
     Рассказчик сохранил необыкновенно отчетливое воспоминание о всех  своих
ощущениях,  и  мне  стало  совершенно  ясно,  к  какому  нелепому  и   почти
безвыходному положению привело  его  это  несоответствие  между  собственным
настроением и окружающей средой. Не помню в точности,  был  это  первый  или
второй опыт этого человека в  употреблении  гашиша.  Принял  ли  он  слишком
большую дозу, или  наркотик,  без  всякой  видимой  причины  (что  случается
довольно часто), произвел слишком сильное действие? Он рассказывал мне,  что
m` фоне его блаженства, высшей радости от чувства полноты жизни  и  сознания
своей  гениальности,  появилось  вдруг  ужасное  предчувствие.   Ослепленный
вначале силой и красотой своих переживаний, он  затем  испугался  -  во  что
превратится его интеллект и что станет с  его  телом,  если  это  состояние,
которое  он  считал  сверхъестественным,  будет  развиваться  и   бесконечно
усиливаться? Благодаря способности увеличивать все до  чудовищных  размеров,
присущей духовному зрению человека, отравленного гашишем, этот страх  вызвал
невероятные терзания. "Я походил,- говорит он,- на лошадь, которая понесла и
мчится к пропасти: она хочет остановиться и не может. Это был  действительно
ужасный галоп, и моя мысль, игрушка обстоятельств, среды,  момента  -  всего
того, что применимо к слову "случай", приняла  чисто  рапсодический  размах.
Поздно! - повторял я все время с глубоким отчаяньем.
     Едва прошла эта мука, которая, казалось мне, длилась бесконечно  долго,
хотя это продолжалось всего  несколько  минут,  и  я  вознадеялся,  наконец,
погрузиться в блаженный покой, столь ценимый сынами  Востока,  как  на  меня
вдруг обрушилось новое  несчастье.  Новое  беспокойство,  самое  мелочное  и
ребяческое, внезапно овладело мною. Я вспомнил вдруг, что приглашен на обед,
где будет много солидных людей. И я увидел себя - среди толпы  корректных  и
благовоспитанных людей, прекрасно владеющих  собой,вынужденного,  при  свете
многочисленных ламп, скрывать свое состояние. Я был уверен, что это  удастся
мне, но вместе с тем пал духом при мысли  о  том  ужасном  напряжении  воли,
которое потребуется для этого. Не знаю, какая случайность  вызвала  вдруг  в
моей памяти слова Евангелия: "Горе приносящему соблазн!" -и, желая забыть их
и напрягая для этого все усилия, я беспрестанно повторял их в уме. И вот мое
несчастье (да, это было истинное  несчастье)  приняло  грандиозные  размеры.
Несмотря  на  слабость,  я  решился  обратиться  к  аптекарю:  я   не   знал
противоядий, а мне хотелось появиться в обществе, куда призывал  меня  долг,
сверим и здоровым. Но на  пороге  магазина  меня  осенила  внезапная  мысль,
которая остановила меня и заставила задуматься. Я увидел в витрине  магазина
свое отражение, и вид мой поразил меня. Эта бледность, эти сжатые губы,  эти
широко раскрытые глаза! "Зачем,- подумал я,- тревожить этого милого человека
по такому пустяку!" К этому присоединялся страх показаться смешным в  глазах
людей  в  магазине.  Но  мое  необъяснимое  расположение  к  этому  аптекарю
подавляло все остальные чувства. Я представлял себе этого человека таким  же
болезненно чувствительным, каким был сам в тот роковой момент, и  воображая,
что его слух и его душа должны содрогаться от малейшего шума, решил войти  к
нему на цыпочках. "Нужно,- говорил я себе,- быть в высшей степени деликатным
по отношению к человеку, вниманием которого я  хочу  воспользоваться".  И  я
старался сдерживать звуки моего голоса, заглушать шум моих шагов. Вы  знаете
голос  людей,  отравленных  гашишем?   Торжественный,   низкий,   гортанный,
напоминающий голос закоренелых  опиоманов.  Результат  получился  совершенно
противоположный тому, которого я ожидал. Желая успокоить аптекаря, я напугал
его. Он ничего не знал о такой болезни, никогда не слышал о ней. Он  смотрел
на меня с любопытством и недоверием. Не принимал ли nm меня за сумасшедшего,
за злоумышленника или попрошайку? Вероятно, ни за того, ни  за  другого;  но
все эти нелепые мысли промелькнули в  моем  мозгу.  Я  должен  был  подробно
объяснить ему (с каким усилием!) о существовании варенья из конопли и о том,
для чего оно употребляется;  я  все  время  повторял,  что  опасности  здесь
никакой нет, что ему нечего беспокоиться, что я прошу у него только средства
для ослабления  действия  яда,  повторяя  без  конца,  насколько  я  удручен
необходимостью обращаться к нему по такому скучному делу. Наконец  -поймите,
сколько унижения было для меня в  его  словах  -  он  просто  попросил  меня
удалиться. Такова была награда за  мое  расположение  и  мое  преувеличенное
благодушие. Я отправился на вечер: я  никого  не  шокировал  там.  Никто  не
догадался о сверхчеловеческих усилиях, которые я употреблял, чтобы  походить
на всех. Но я  никогда  не  забуду  терзаний  ультрапоэтического  опьянения,
связанного  необходимостью  соблюдать  приличия  и  отравленного   сознанием
долга!"
     Хотя я вообще склонен сочувствовать страданиям, созданным воображением,
я не мог удержаться от смеха, слушая этот рассказ. Автор его не  исправился.
Он продолжал искать в проклятом наркотике того  возбуждения,  которое  нужно
находить в самом себе, но так как это человек  осторожный  и  благоразумный,
человек из общества, то он стал уменьшать дозы яда, но в то  же  время  чаще
прибегать к нему. Со временем он увидит пагубные последствия такой системы.
     Возвращаюсь  к  последовательному  описанию  опьянения  гашишем.  После
первого   периода,   выражающегося   в   ребяческой   веселости,   наступает
кратковременное успокоение. Но вскоре наступают  новые  явления  -  ощущение
холода в конечностях (в некоторых случаях довольно значительное) и  страшная
слабость во всех членах: руки ваши совершенно расслаблены, а в голове  и  во
всем вашем существе вы ощущаете какое-то онемение  и  тягостное  оцепенение.
Глаза ваши расширяются, они словно растягиваются во всех направлениях  силой
неудержимого  экстаза.  Лицо  ваше  покрывается  страшной  бледностью.  Губы
пересыхают и как бы втягиваются ртом - тем движением, которое  характеризует
честолюбивого человека, охваченного  грандиозными  планами,  погруженного  в
великие мысли. Горло как бы сжимается. Небо пересохло от жажды, которую было
бы бесконечно приятно  утолить,  если  бы  сладость  лени  не  казалась  еще
приятнее и не противилась бы малейшему движению  тела.  Хриплые  и  глубокие
вздохи вырываются из вашей груди, словно ваше прежнее тело не может  вынести
желаний и порывов  вашей  новой  души.  Время  от  времени  вы  вздрагиваете
непроизвольно, как после утомительного дня или во время бурной  ночи,  перед
наступлением глубокого сна.
     Прежде чем перейти к дальнейшему,  я  остановлюсь  на  случае,  который
относится к упомянутому выше ощущению холода в конечностях и  может  служить
доказательством того, насколько разнообразны даже чисто физические  'явления
при действии яда в зависимости от индивидуальности  отравленного.  В  данном
случае мы имеем дело с литератором, и многие моменты его  рассказа  отмечены
печатью писательского темперамента.
     "Я принял,- говорит он,- умеренную дозу масляного экстракта, и все  шло
прекрасно. Приступ болезненной beqeknqrh длился  недолго,  и  мною  овладело
состояние истомы и недоумения, которое  почти  граничило  с  блаженством.  Я
надеялся на  спокойный  вечер,  свободный  от  всяких  забот,  К  несчастью,
обстоятельства сложились так, что мне пришлось в этот вечер  сопровождать  в
театр одного из  моих  знакомых.  Я  мужественно  подчинился  необходимости,
затаив свое безграничное желание отдаться лени и неподвижности. Не найдя  ни
одного свободного фиакра в моем квартале, я должен был совершить  длиннейший
путь  пешком,  подвергая  слух  свой  неприятному  шуму   экипажей,   глупым
разговорам прохожих, целому океану пошлости.
     В кончиках пальцев я испытывал уже  ощущение  холода;  холод  этот  все
усиливался и, наконец, стал настолько резок, как будто руки мои были опущены
в ведро ледяной воды. Но я не испытывал никакого  страдания;  наоборот,  это
острое чувство холода  доставляло  мне  какое-то  странное  наслаждение.  Но
ощущение холода все  усиливалось;  раза  два  или  три  я  спрашивал  своего
спутника, действительно ли так холодно, как мне кажется; мне отвечали,  что,
напротив, погода очень теплая.  Очутившись,  наконец,  в  зале,  запертый  в
предназначенной мне ложе, имея в своем  распоряжении  три  или  четыре  часа
отдыха,  я  почувствовал  себя  в  обетованной  земле.  Чувства,  которые  я
сдерживал во время ходьбы напряжением моей  ослабевшей  воли,  теперь  сразу
прорвались, и я свободно отдался немому восторгу. Холод все увеличивался,  а
между тем я видел  людей  в  легких  костюмах,  с  усталым  видом  отиравших
вспотевшие лица. Меня осенила радостная мысль, что я человек исключительный,
который один пользуется правом мерзнуть летом в театральной зале. Холод, все
увеличиваясь, становился угрожающим, но любопытство - до какого  предела  он
может дойти - было во мне сильнее других чувств. Наконец,  он  охватил  меня
всего: мне казалось, что даже мои мысли застыли: я  превратился  в  мыслящую
льдину, в статую,  высеченную  из  глыбы  льда;  и  эта  дикая  галлюцинация
вызывала во мне гордость, возбуждала духовное блаженство,  которое  я  не  в
состоянии  передать.  Моя  безумная  радость   усиливалась   еще   благодаря
уверенности, что никто из присутствующих не знает ничего ни о моей  природе,
ни о моем превосходстве над ними. И какое счастье я испытывал при мысли, что
товарищ мой даже не подозревает, во власти каких диких ощущений я  нахожусь!
Скрытность  моя  была   вполне   вознаграждена,   и   полное   сладострастья
наслаждение, которое я пережил, осталось моей безраздельной тайной,
     Должен еще заметить, что, когда я вошел Б ложу, мрак поразил мои глаза,
и это ощущение казалось мне очень близким к тому чувству холода,  которое  я
испытывал. Быть может, оба эти ощущения поддерживали Друг друга.  Вы  должны
знать, что гашиш чудесно обостряет световые эффекты: яркое  сияние,  каскады
расплавленного золота; радует всякий свет - и тот,  который  льется  широким
потоком, и тот, который подобно рассыпавшимся блесткам цепляется за острия и
верхушки:  и  канделябры  салонов,  и  восковые  свечи  процессии  в   честь
Богоматери, и розовый закат солнца. Вероятно, эта несчастная люстра в театре
давала свет, недостаточный для этой ненасытной жажды блеска; мне показалось,
что я вхожу в царство мрака, который постепенно сгущался, в то время, как  я
грезил о вечной зиме и о полярных ночах. Что касается qvem{ (на  сцене  этой
давалась  комедия),  которая  одна  была  освещена,  то  она  казалась   мне
поразительно маленькой и очень далекой,-  как  бы  в  глубине  перевернутого
стереоскопа. Я не буду утверждать, что я слушал актеров - вы понимаете,  что
это было невозможно; время от времени мысль моя подхватывала обрывки  фразы,
и, подобно  ^искусной  танцовщице,  пользовалась  ею,  как  упругой  доской,
отталкиваясь от нее и бросаясь в область грез.
     Можно было бы предположить, что драма, воспринятая при таких  условиях,
теряет всякий смысл и всякую  логическую  связь;  спешу  разуверить  вас:  я
находил очень тонкий смысл в драме, созданной моим рассеянным  воображением.
Ничто в ней не смущало меня; я походил на того поэта, который, присутствуя в
первый раз на представлении "Эсфири", находил вполне естественным, что  Аман
объясняется царице в любви. Вы, конечно, догадываетесь, что дело шло  о  той
сцене, когда Аман бросается к ногам  Эсфири,  умоляя  ее  простить  ему  его
преступления. Если бы все драмы слушались  таким  образом,  они  значительно
выиграли бы от этого, даже драмы Расина.
     Актеры  казались  мне  совсем  крошечными  и  обведенными   резкими   и
отчетливыми контурами, подобно фигурам Мессоньера. Я не только ясно различал
самые мелкие детали их костюмов, рисунки материй, швы, пуговицы и  т.д.,  но
даже линию парика, белила и  румяна,  и  все  изощрения  грима.  И  все  эти
лилипуты были окутаны каким-то холодным, волшебным сиянием,  подобным  тому,
которое дает очень ясное стекло масляной картине. Когда я вышел, наконец, из
этого вместилища ледяного мрака, когда внутренняя фантасмагория рассеялась и
я пришел в себя, я испытывал такое страшное  утомление,  какого  никогда  не
вызывала во мне даже самая напряженная работа, вызванная необходимостью".
     Действительно,  именно  в   этом   периоде   опьянения   обнаруживается
необыкновенная утонченность, удивительная  острота  всех  чувств.  Обоняние,
зрение, слух, осязание принимают одинаковое участие в  этом  подъеме.  Глаза
созерцают бесконечное. Ухо различает почти  неуловимые  звуки  среди  самого
невероятного шума. И тут-то начинают возникать галлюцинации. Все  окружающие
предметы  -  медленно  и  последовательно  -  принимают  своеобразный   вид,
постепенно теряют прежние формы и принимают новые. Потом  начинаются  разные
иллюзии, ложные восприятия, трансформации идей. Звуки облекаются в краски, в
красках  слышится  музыка.  Мне  могут  заметить,   что   тут   нет   ничего
сверхъестественного, что всякая поэтическая натура - в здоровом и нормальном
состоянии - склонна к таким аналогиям. Но ведь я предупредил читателя, что в
состоянии, сопровождающем опьянение гашишем, нет никаких  сверхъестественных
явлений; вся  суть  в  том,  что  эти  аналогии  приобретают  необыкновенную
яркость: они  проникают  в  нас,  овладевают  нами,  порабощают  мозг  своим
деспотическим характером. Музыкальные ноты становятся  числами,  и  если  вы
одарены некоторыми математическими способностями,  то  мелодия  и  гармония,
сохраняя  свой  страстный,  чувственный  характер,  превращается  в  сложную
математическую операцию, в которой числа вытекают из чисел, и за развитием и
превращениями которой вы следите с удивительной легкостью,  равной  беглости
самого исполнителя.
     Случается иногда, что  личность  исчезает,  и  объективность  -  как  в
пантеистической поэзии -  воспринимается  вами  настолько  ненормально,  что
созерцание окружающих предметов заставляет вас забыть  о  своем  собственном
существовании, и вы сливаетесь с ними. Ваш глаз останавливается на  стройном
дереве, раскачивающемся от ветра: через несколько секунд то, что вызвало  бы
только  сравнение  в  мозгу  поэта,  становится  для  вас  реальностью.   Вы
переносите на дерево ваши страсти, ваши желания или вашу тоску; его стоны  и
раскачивания становятся вашими, и вскоре  вы  превращаетесь  в  это  дерево.
Точно так же птица, парящая в небесной лазури, в первый момент является  как
бы олицетворением вашего желания парить над всем человеческим; но еще момент
- и вы превратились в эту птицу... Вот вы сидите  и  курите.  Ваше  внимание
остановилось  на  синеватых  облаках,   поднимающихся   из   вашей   трубки.
Представление об испарении - медленном,  постепенном,  вечном  -  овладевает
вашим умом, и вы свяжете его с вашими собственными мыслями, с вашей мыслящей
материей.  И  вот,  в  силу  какой-то   странной   перестановки,   какого-то
перемещения или интеллектуального quiproquo вы вдруг  почувствуете,  что  вы
испаряетесь, и вы припишете вашей трубке (в которой вы ощущаете себя  сжатым
и сдавленным, как табак) поразительную способность курить вас.
     К счастью,  эта  особенная  способность  воображения  длится  не  долее
минуты:  проблеск  ясного  сознания  дал  вам  возможность,  при   громадном
напряжении воли, взглянуть на часы. Но вот новый порыв мыслей уносит вас: он
закружит вас еще на минуту в своем безумном вихре, и эта новая минута  будет
для  вас  новой  вечностью.  Ибо  соотношение  между  временем  и  личностью
совершенно нарушено, благодаря количеству и интенсивности ощущений и мыслей.
Можно сказать, что в течение одного часа переживается несколько человеческих
жизней. Не уподобляетесь ли вы фантастическому роману -  не  написанному,  а
осуществленному в действительности? Нет прежнего равновесия  между  органами
чувств и переживаемыми наслаждениями; и это последнее обстоятельство  служит
наиболее существенным доказательством вреда этих опасных экспериментов,  при
которых исчезает свобода личности.
     Когда я говорю о галлюцинациях, не следует понимать  это  слово  в  его
обычном значении. Очень существенно  отличие  чистой  галлюцинации,  которую
приходится так часто наблюдать врачам, от той галлюцинации - вернее,  обмана
чувств - которая  наблюдается  под  воздействием  гашиша.  В  первом  случае
галлюцинация появляется неожиданно и фатально и  отличается  законченностью;
притом, она не имеет причины в окружающих предметах, никакой связи  с  ними.
Больной видит образы, слышит  звуки  там,  где  их  нет.  Во  втором  случае
галлюцинация  развивается  постепенно,  вызывается   почти   произвольно   и
достигает законченности  только  работой  воображения.  Притом,  она  всегда
мотивированна. Музыкальный звук будет говорить, произносить очень отчетливые
вещи, но сам  звук  все-таки  существует  в  действительности.  Пьяный  глаз
человека,  принявшего  гашиш,  увидит  странные  вещи;  но  прежде  чем  они
сделались  странными  и  чудовищными,  он  видел   эти   вещи   простыми   и
естественными.  Сила  и  кажущаяся  реальность  галлюцинации  при  опьянении
гашишем  нисколько  не  противоречит  этому  основному  различию.  Последняя
возникает m` почве окружающей среды и данного времени, первая же  независима
от них.
 

продолжение






Меню сайта
  • Главная страница
  • Шарль Бодлер
    • Цветы зла
      • Предисловие
      • Благословение
      • Альбатрос
      • Полет
      • Соответствия
      • Люблю тот век
      • Маяки
      • Больная муза
      • Продажная муза
      • Дурной монах
      • Враг
      • Неудача
      • Предсуществование
      • Цыганы
      • Человек и Море
      • Дон Жуан в аду
      • Воздаяние гордости
      • Красота
      • Идеал
      • Великанша
      • Маска
      • Гимн Красоте
      • Экзотический аромат
      • Шевелюра
      • Тебя, как свод ночной
      • Ты на постель свою
      • Sed поп satiata
      • В струении одежд
      • Танцующая змея
      • Падаль
      • De profundis clamavi
      • Вампир
      • С еврейкой бешеной
      • Посмертные угрызения
      • Кошка
      • Duellum
      • Балкон
      • Одержимый
      • Призрак
      • Тебе мои стихи!
      • Semper eadem
      • Вся нераздельно
      • Что можешь ты сказать
      • Живой факел
      • Искупление
      • Исповедь
      • Духовная заря
      • Гармония вечера
      • Флакон
      • Отрава
      • Тревожное небо
      • Кот
      • Прекрасный корабль
      • Приглашение к путеше...
      • Непоправимое
      • Разговор
      • Осенняя мелодия
      • Мадонне
      • Песнь после полудня
      • Sisina
      • Креолке
      • Moesta et errabunda
      • Привидение
      • Осенний сонет
      • Печали луны
      • Кошки
      • Совы
      • Трубка
      • Музыка
      • Похороны отверженног...
      • Фантастическая гравюра
      • Веселый мертвец
      • Бочка ненависти
      • Старый колокол
      • Сплин
      • Сплин
      • Сплин
      • Сплин
      • Неотвязное
      • Жажда небытия
      • Алхимия скорби
      • Манящий ужас
      • Молитва язычника
      • Крышка
      • Полночные терзания
      • Грустный мадригал
      • Предупредитель
      • Непокорный
      • Далеко, далеко отсюда
      • Пропасть
      • Жалобы Икара
      • Задумчивость
      • Самобичевание
      • Неотвратимое
      • Часы
      • Пейзаж
      • Солнце
      • Рыжей нищенке
      • Лебедь
      • Семь стариков
      • Маленькие старушки
      • Слепые
      • Прохожей
      • Скелет-земледелец
      • Вечерние сумерки
      • Игра
      • Пляска смерти
      • Любовь к обманчивому
      • Средь шума города
      • Служанка скромная
      • Туманы и дожди
      • Парижский сон
      • Предрассветные сумерки
      • Душа вина
      • Вино тряпичников
      • Хмель убийцы
      • Вино одинокого
      • Вино любовников
      • Эпиграф к одной осуж...
      • Разрушение
      • Мученица
      • Осужденные
      • Две сестрицы
      • Фонтан крови
      • Аллегория
      • Беатриче
      • Путешествие на остро...
      • Амур и череп
      • Отречение святого Петра
      • Авель и Каин
      • Литания Сатане
      • Смерть любовников
      • Смерть бедняков
      • Смерть художников
      • Конец дня
      • Мечта любопытного
      • Плаванье
      • Романтический закат
      • Лесбос
      • Проклятые женщины
      • Лета
      • Слишком веселой
      • Украшенья
      • Метаморфозы вампира
      • Чудовище
      • Что обещает ее лицо
      • Гимн
      • Глаза Берты
      • Фонтан
      • Pranciscae meae laudes
      • К портрету Оноре Домье
      • Lola de Valence
      • Тассо в темнице
      • Голос
      • Неожиданное
      • Выкуп
      • Жительнице Малабара
      • На дебют Амины Боскетти
      • Г-ну Эжену Фромантену
      • Веселый кабачок
      • СТИХОТВОРЕНИЯ
    • Маленькие поэмы в прозе
      • Вино и гашиш
        • I. Глава
        • II. Глава
        • III. Глава
        • I. Глава
        • II. Глава
        • III. Глава
        • IV. Глава
      • Поэма гашиша
        • I. ВЛЕЧЕНИЕ К БЕСКОН...
        • II. ЧТО ТАКОЕ ГАШИШ?
        • III. КИТАЙСКИЕ ТЕНИ
          • продолжение
        • IV. ЧЕЛОВЕК-БОГ
        • V. ВЫВОДЫ.
      • Опиоман
        • I. ОРАТОРСКИЕ ПРЕДОС...
        • II. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ...
          • продолжение
        • II. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ...
        • IV. ТЕРЗАНИЯ ОПИОМАНА
          • продолжение
        • V. ИСКУССТВЕННАЯ РАЗ...
        • VI. ГЕНИЙ-ДИТЯ
        • VII. ДЕТСКИЕ ГОРЕСТИ
        • VIII. ОКСФОРДСКИЕ ВИ...
          • продолжение
        • IX. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
  • Теофиль Готье
    • Поэзия
      • Поэма женщины
      • Алмаз сердца
      • Кармен
      • Рождество
      • Мансарда
      • венецианский карнавал
      • На берегу моря
      • Дым
      • Первая улыбка весны
      • Тучка
      • Тоска на море
      • Игрушки мёртвой
      • Чайная роза
      • К розовому платью
      • Зимние фантазии
      • Цветок
      • Дворец воспоминаний
      • Симфония ярко-белого
      • Часы
      • Искусство
      • Подвески для сердец
      • Предисловье
      • Последняя мольба
      • Caerulei oculi
      • Камелия и Маргаритка
      • Хороший вечер
      • Загробное кокетство
      • Печальная голубка
      • Аполлония
      • Костры и могилы
  • Артюр Рембо
    • Собрание сочинений
      • Подарки сирот к Ново...
      • Первый вечер
      • Предчувствие
      • Кузнец
      • Солнце и плоть
      • Офелия
      • Бал повешенных
      • Возмездие Тартюфу
      • Венера Анадиомена
      • Ответы Нины
      • За музыкой
      • Завороженные
      • Роман
      • Вы, павшие в боях
      • Зло
      • Ярость кесаря
      • Зимняя мечта
      • Уснувший в ложбине
      • В Зеленом Кабаре
      • Плутовка
      • Блестящая победа у С...
      • Шкаф
      • Богема
      • Голова фавна
      • Сидящие
      • Таможенники
      • Вечерняя молитва
      • Парижская военная песня
      • Мои возлюбленные мал...
      • На корточках
      • Семилетние поэты
      • Бедняки в церкви
      • Украденное сердце
      • Парижская оргия, или...
      • Руки Жанн-Мари
      • Сестры милосердия
      • Искательницы вшей
      • Первые причастия
      • Праведник
      • Что говорят поэту о ...
      • Пьяный корабль
      • Гласные
      • Вороны
      • Воспоминание
      • Мишель и Кристина
      • Слеза
      • Черносмородинная река
      • Комедия жажды
      • Добрые мысли поутру
      • Празднества терпения
      • Юная чета
      • Брюссель
      • Праздник голода
      • Волк под деревом кричал
      • Позор
      • После Потопа
      • Детство
      • Сказка
      • Парад
      • Антика
      • Being Beauteous
      • Жизни
      • Отъезд
      • Королевское утро
      • К разуму
      • Утро опьянения
      • Фразы
      • Рабочие
      • Мосты
      • Город
      • Дорожные колеи
      • Города
      • Бродяги
      • Города
      • Бдения
      • Мистическое
      • Заря
      • Цветы
      • Вульгарный ноктюрн
      • Морской пейзаж
      • Зимнее празднество
      • Тревога
      • Метрополитен
      • От варваров
      • О Нежность!
      • Мыс
      • Сцены
      • Исторический вечер
      • Движение
      • Bottom
      • Чудовищность во всех...
      • Молитва
      • Демократия
      • Fairy
      • Война
      • Гений
      • Юность
      • Распродажа
      • Одно лето в аду
      • Ночь в аду
      • Бред I
      • Бред II
      • Песня самой высокой ...
      • Голод
      • Невозможное
      • Утро
      • Прощанье
  • Поль Верлен
    • "Сатурнические ...
      • Покорность
      • Никогда вовеки
      • Обет
      • Усталость
      • Сон, с которым я сро...
      • Женщине
      • Тоска
      • Парижские кроки
      • Марина
      • Ночной пейзаж
      • Grotesques
      • Закаты
      • Мистические сумерки
      • Сентиментальная прог...
      • Осенняя песня
      • Благословенный час
      • Соловей
      • Женщина и кошка
      • La chanson des ingenues
      • Важная дама
      • Господин Прюдом
      • Серенада
      • Георгин
      • В лесах
      • Цезарь Борджиа
    • Изысканные праздники
    • «Добрая песня»
    • «Романсы без слов»
  • Леконт де Лиль
    • Стихотворения
      • Явление божества
      • ПРИЗРАКИ
      • СЛОНЫ
      • К СОВРЕМЕННИКАМ
      • Возмездие
      • БАГРОВОЕ СВЕТИЛО
      • ЯГУАР
      • Джейн
      • НОСИЛКИ
      • СЛЕЗЫ МЕДВЕДЯ
      • ПОКАЗЧИКИ
      • К УМЕРШИМ
  • Теодор де Банвиль
  • Стефан Малларме
    • Стихотворения
      • Приветствие
      • Рок
      • Прозрение
      • Тщетная мольба
      • Наказанный паяц
      • Окна
      • Обуреваемой страстям...
      • Цветы
      • Весеннее обновление
      • Страх
      • Устав от горького бе...
      • Звонарь
      • Летняя печаль
      • Лазурь
      • Ветер с моря
      • Вздох
      • Милостыня
      • В дар от поэта
      • Святая
      • Послеполуденный отды...
      • Пожаром волосы взмет...
      • Надгробный тост
      • Проза
      • Веер госпожи Малларме
      • Еще веер дочери
      • В альбом
      • В память о бельгийск...
      • Сонет
      • Сонет
      • Рондо
      • ПЕСНИ УЛИЦЫ
      • Записка Уистлеру
      • Романсы
      • Когда сгустилась тьм...
      • Звенящий зимний день
      • В идоложертвенном ли...
      • Сонет
      • Надгробье Эдгара По
      • Надгробье Шарля Бодлера
      • Надгробье
      • Посвящение
      • Посвящение
      • За горизонт безвестн...
      • Унося в пространство...
      • Шелка, чей аромат мы...
      • В твою я повесть не ...
      • Тяжелых облаков серей
      • На имени Пафос я отл...
      • ИРОДИАДА
  • Альфред де Мюссе
  • Гостевая книга
  • Обратная связь
Форма входа
Поиск
Статистика

Copyright MyCorp © 2025Создать бесплатный сайт с uCoz