Играют чайки и порхают,
А кони белые морей,
Вздымаясь в волнах, потрясают
Косматой гривою своей.
День падает; дождём незримым
Закатный омрачён мираж,
И пароход плюётся дымом,
Ещё черней его панаш.
Бледней, чем небо океана,
Я уношусь в страну угля,
Самоубийства и тумана —
Убить себя, вот так, дремля!
Мое желанье жадно тонет
Средь горьких бездн, где дух поник,
Танцует судно, влага стонет,
Свежеет ветер каждый миг.
Ах, у меня душа тревожна;
Вздымает океан, стеня,
Грудь тягостно и безнадёжно,
Как друг, жалеющий меня.
Ну что же сны любви бывалой,
Надежды мёртвые, мечты,
Покинувшие пьедесталы, —
Прыжок в бездонность с высоты!
О, в море муки и обманы,
Мне отравившие все дни,
Давя закрывшиеся раны,
Чтоб кровью плакали они,
На дно, о призраки мечтаний,
Глухих раскаянья ночей,
Что носят, словно Мать Страданий,
В кровавом сердце семь мечей.
И каждый призрак жалко бьётся
Одно мгновенье над волной,
Которая над ним взнесётся,
Поглотит и поднимет вой.
Мучительны и бесполезны,
Вы были счастьем бытия,
Тоните же, но знайте: в бездны
За вами вслед уйду и я!
Распухший, страшный, с чёрной кровью,
Безмолвно слушая волну,
Склонясь к сырому изголовью,
Сегодня сладко я засну!
…Но женщина, что, созерцая,
Сидела тут же в стороне,
Прелестная и молодая,
Вдруг повернула взор ко мне.
И в этом взоре всей печали
Симпатия даёт ответ.
Прощайте, волны цвета стали,
Глазам лазоревым привет!
Играют чайки и порхают,
А кони белые морей,
Вздымаясь в волнах, потрясают
Косматой гривою своей.